«Надоело прятаться»: Маша Бабко впервые рассказала о себе и о тех, кто пытался довести ее до суицида

О том, почему решила прервать молчание

В этом году мне исполняется 20 лет, и мне надоело прятаться, бояться своего имени, своего лица, притворяться каким-то другим человеком. И бояться того, что было в прошлом. Оно, это прошлое, не должно делать меня таким человеком — замкнутым, одиноким. Так что я просто решила попробовать быть собой и делать всё для себя.

Я создала страничку «ВКонтакте» и в Инстаграме, и мне написали ребята из МДК, они меня позвали к себе, и я согласилась – попытка не пытка, а они очень крупный паблик, у них очень много подписчиков. Всю жизнь я сталкиваюсь с малоадекватными людьми, так что реакция аудитории меня не пугала. Надо относиться ко всему с юмором.

В личку пишут, конечно, разные люди. Хейтеры тоже, но приходят и адекватные люди, их, кстати, даже больше, чем хейтеров. Пишут хорошие вещи, пожелания, предлагают познакомиться, потусоваться. В общем, хорошие ребята пишут.

Бывает, конечно, присылают и очень неприятные вещи. Я кому-то отвечаю чисто поугорать, но некоторым вообще не отвечаю. Надоедает одно и то же постоянно.

Когда я с родителями жила в Новосибирске, ко мне даже приезжали. Это было еще до того, как я «вышла из тени», так сказать. Видимо, мои старые одноклассники слили мой адрес — туда незнакомые люди и приезжали. И это было очень страшно, потому что не знаешь, чего ожидать от них.

О страшной истории

Я точно помню, что когда это началось, мне было 10 лет. У меня была подружка по двору, а у нее – своя подружка, Инна (имя изменено – прим.ред.). Вот она меня как-то позвала сняться, типа для рекламы детской одежды. Я согласилась и пошла.

Эта Инна сразу сказала, что родителям ничего нельзя говорить. В принципе, первая съемка была обычная, в одежде, ничего такого. Но я уже изначально поняла, что что-то не так. А потом это как-то все пошло и поехало дальше.

Родители ничего не подозревали. Во-первых, мы никогда не возвращались домой поздно, всегда приходили засветло. Во-вторых, всегда можно было соврать, что мы «идем гулять с девочками». То есть за тобой заходят твои подружки, и вы уходите гулять – всё.

Встречались мы с ним в назначенном месте, подальше от людей. Чтобы не видели, что мы садимся в машину и уезжаем куда-то. То есть врать было очень легко на самом деле – детям верят. А в-третьих, всё это длилось не так долго – его скоро задержали и родители просто не успели ничего заподозрить.

Как он нам объяснял, [заказы на фото и видео] приходили из-за рубежа. Из разных стран от разных людей, которые «любят детей» и любят смотреть на маленьких девочек. Оплачивалось всё через левые счета. Иногда ему присылали сценарии на английском языке. Он их переводил, а потом уже читал нам и объяснял, что нужно делать. Почему в итоге я была такая популярная? Потому что больше всего заказов было именно на меня.

Нам он давал деньги. И на самом деле, когда я получала деньги, я даже не знала куда их тратить, половина денег у меня оставалась. Родители, конечно, о деньгах не знали.

Мне сложно ответить на вопрос, почему я согласилась, почему ходила туда. У меня хорошая семья, мы никогда ни в чем не нуждались. Конечно, я не единственный ребенок в семье – у меня три брата и сестра, и мне не сильно много внимания уделяли родители: папа работал, мама занималась детьми, а я как помощница. И всё. Но родители давали всё по максимуму, всё что могли дать.

Но дело в том, что ему все девочки очень доверяли. Не было ни психологического давления, ни угроз что-то там рассказать родителям, нет. Он бы и не стал никому рассказывать, понимал, что его посадят за это. Да и глупо было бы угрожать детям.

Он на самом деле многим был как друг. Даже честно скажу, вне съемок он мог общаться с девочками, ему можно было позвонить всегда, он приедет и поговорит с тобой, просто поговорит. Мог деньгами помочь, куда-то свозить. Он как друг был. Мне тогда было очень одиноко, и я с ним общалась.

О письме из тюрьмы

Его задержали зимой, почти к моему дню рождения – мне должно было исполниться 12 лет. Насколько я знаю, была одна девочка, которая позвала свою подругу сниматься. А у этой подруги отец работал в милиции. И когда он нашел у нее деньги, которые он ей не давал, она ему сказала, где их взяла.

Когда его задерживали, там даже ОМОН, по-моему, был. Об этом я знаю уже чисто по слухам от девочек. Мы гуляли, и однажды ко мне Таня подходит и говорит: «Его задержали, всё, нам пиздец». И у меня всё рухнуло. Я просто понимала, что сейчас начнётся. Я уже готовилась. Я боялась родителей, их осуждения. В том возрасте я ещё не боялась реакции общества.

Никто до сих пор не знает, как все это «богатство» попало в интернет. Многие писали, мол, это менты слили, потому что это у них всё было. Многие говорят, что это сами заказчики. И тогда все боялись родителей, а потом, когда все это в интернет всплыло, тогда уже всё. Уже пелена, на жизни крест.

Но началось всё, конечно, с родителей. Когда пришла повестка в полицию, со мной пошла мама. Когда маме все рассказали, она вышла из кабинета заплаканная, вообще ничего не понимала: как она могла упустить такой большой промежуток в жизни своего собственного ребенка, который постоянно рос вроде бы на глазах.

Потом были допросы, с нами работала полиция. Мы приходили по отдельности, сами – при родителях мы не могли ничего рассказывать, потому что надо было детально вспоминать, когда, что и во сколько, обрисовывать места. Это было очень сложно, потому что мы никогда не задумывались, что нужно что-то нужно запоминать.

Следственных экспериментов не было, но меня возили по квартирам, и я вспоминала. И судмедэкспертиза была. Психолога на допросах у нас не было, но допрашивала женщина-следователь. Она к нам очень лояльно относилась, не давила.

На суде мы были несколько раз. Там от нас вообще ничего не зависело. Мы просто сидели в зале и молчали. Ему полчаса выносили приговор, а мы просто сидим такие: «Блин, когда это кончится, я домой хочу».

Родители, конечно, в шоке сидели, никто друг на друга не смотрел. Все вообще разобщенные были. И с девочками, теми подружками, мы потом больше не общались. Сергей этот на суде просто сидел за решеткой, и всё. На одном заседании он извинялся, но скорее перед родителями, чем перед нами. Но это мало облегчило его участь.

Сейчас, я точно знаю, он жив и сидит. Я могу раскрыть секрет: мне в прошлом году пришло от него письмо из тюрьмы. Он хотел подать на условно-досрочное освобождение на том основании, что якобы девочки сами по своей доброй воле снимались у него, и не было никакого насилия. Письмо у меня сохранилось.

Он хотел от каждой девочки получить по письму, чтобы мы ответили. Конечно, он не приказывал, ничего, просто попросил написать свое мнение обо всей истории, сейчас, когда мы уже в возрасте таком уже осознанном.

Все девочки, кстати, насколько я знаю, живы-здоровы, многие замуж вышли. Ну это я по слухам конечно знаю, лично с ними я не общаюсь после суда.

О травле

Самое тяжелое началось после. Худший период был с 12 до 16 лет, после того как всё это попало в интернет. Нереально было завести друзей. До фотографий и видео никто ничего не знал: заседание суда ведь было закрытое. Только некоторых учителей на процесс приглашали, но они, конечно, должны были молчать.

А потом вдруг началось: друзья стали мне скидывать это, показывать, спрашивать, типа «че это за херня». Многие люди стали отворачиваться, даже те, кто меня долго знал. Просто меняли свое мнение обо мне, как будто ты уже не человек для них, а просто убожество какое-то и все.

В большинстве случаев это были мальчики. Девочки просто говорили что-нибудь, вроде «шлюха», «проститутка». А пацаны реально агрессивно себя вели: унижали и травили, такое психологическое давления. Ну хотя бы никто не пытался что-то сделать физически.

Долго я не выдерживала и уходила из школы – за это время я сменила пять школ.

После девятого класса я пробовала учиться в Новосибирском речном колледже, но и там столкнулась с травлей. Я вообще не знаю, зачем туда пошла. Мне там не понравилось изначально, образования там никакого, а когда всё это началось, преподаватели никак не пытались защитить меня.

Помню, я пришла на следующий день, когда все друг другу поскидывали эти фото и видео, а мне говорят: «Всё, завтра не приходи. Придёшь – тебе пиздец». И вдруг меня вызывают в администрацию колледжа и начинают мне фотографии показывать. Поворачивают ко мне монитор, листают фотографии и типа: «Это что такое?». Я говорю: «Вы, блин, чего, мне 16 лет, вы зачем мне это показываете? Звоните в прокуратуру, пусть они вам всё это рассказывают, вы вообще не имеете права меня в это носом тыкать». Ну и я ушла, прямо в тот день. Продержалась где-то до третьей пары и просто ушла. У меня психика не выдержала.

В последней школе уже училась на вечерней основе, и только там всем было пофиг. Там учились просто те, кто в свое время не доучился: взрослые люди, которые хотят аттестат получить. Вот там всем было вообще все равно.

О попытках суицида

Помощи никакой не было: ни школьных психологов, ни обычных. Она появилась, только когда я попыталась с собой покончить. Но это уже понятно: там на учет ставят, записывают тебя к психологу, ты ходишь к нему.

Всего у меня было три попытки суицида. Первая – в 14 лет. Два раза таблетки, один раз – резала вены. И каждый раз меня спасали.

И внезапно я осознала, что не могу так подвести родителей — они очень помогали. Если я умру, им будет очень больно, и друзьям моим тоже будет, которые появились. Кстати, в какой-то момент отец вообще предложил уехать из города, переехать к бабушке в Краснодарский край, но я сама не хотела переезжать, не хотела убегать.

Еще спасали книги. Вообще я люблю читать. Фантастику люблю. Последняя книга, которую я прочитала, называется «Синдром Алисы». Это про девочку-хакера, которая мстит своим старым друзьям за то, что они сделали с ней. Довольно интересная книга.

Любовь к чтению у меня именно из того периода жизни, когда я страдала от одиночества, жила по графику «дом-школа-дом». Единственное, что меня успокаивало, это книги. Я погружалась в них и всё. Как-то ко мне папа зашел и говорит: «На, Жюля Верна, «Путешествие к центру земли». Это моя любимая книга, я её как раз в твоем возрасте в первый раз прочитал. Зачекай». Ну, я и «зачекала», сидела и читала до утра. И как-то полюбилась мне фантастика и фэнтези.

Сама если пишу, то только для себя — веду дневники, это свои какие-то мысли в голове, это личное. Но может быть, когда-нибудь я напишу книгу. Я не знаю, что там будет, но это точно будет неземное что-то. Не про свою жизнь – здесь мне не о чем писать.

Сейчас я уже прошла тот возраст, когда мне хотелось покончить с собой. Потому что я поняла, что не готова убить себя и лишиться жизни, из-за того, что меня ненавидят какие-то люди. Кто они мне, почему я должна им что-то доказывать? Я буду просто жить для себя.

Я не какой-то «травмированный человек», я вполне себе адекватна, адекватно мыслю и понимаю, что у меня были ошибки, что мои попытки суицида это глупость, детство, романтизация суицида оттого, что тебе плохо. Я обычная девушка, просто со мной когда-то случилась плохая вещь в жизни, вот и всё.

Шлейф этой истории тянется до сих пор, и я не знаю, что с этим делать. Это как-то надо убирать. Хотя, я понимаю, он будет преследовать меня всю мою жизнь. Я смирилась.

Я думала о том, что может быть могла бы как-то помогать тем, у кого похожие истории. Но я просто не знаю, кто меня будет слушать, вот и всё. Я не пережила ничего такого сверхъестественного, многих насилуют, и похуже вещи делают. А со мной случилось то, что со мной случилось, потому что я была тупорылым ребенком.

О хороших людях и больших планах

Я никогда не думала, что начну как бы «хайпить» на своем прошлом. То есть это мне так говорят, что я «начинаю хайпить на этом». Но мне просто надоело жить так, как будто я просто лишняя часть общества. Я с этим ощущением постоянно.

Например, на улице узнают, типа: «Ооо, ты в ЦП снималась!». Бывает, подходят, предлагают  сфотографироваться. Я этим не горжусь ни в коем случае, отказываюсь конечно.

Вообще, после всех этих лет меня уже мало что удивляет. Но вот когда пишут в личку и предлагают секс за деньги или сниматься в порно — это удивляет. Причем, видно, что люди взрослые. И их ведь ничто не останавливает: я же совершеннолетняя, можно предлагать.

Но благодаря этой истории и всему тому, что было потом, я нашла настоящих друзей, которые прошли со мной огонь, воду и медные трубы, можно сказать. Которые заступались за меня, которые не верили слухам. То есть они у меня теперь есть, и я рада этому. Во всем нужно искать свои плюсы, и я нашла их.

Сейчас у меня очень много планов. Во-первых, я хочу получить нормальное образование, а не просто 11 классов. У меня много идей, например, я бы хотела стать психологом. Помогать таким же девочкам или мальчикам, тем, кто пережил подобное. Я немного интересовалась тем, как на Западе устроена такая помощь, много смотрела всяких фильмов, читала книги про насилие, про то, как люди переживают это. Это интересно, но моя история, конечно, не похожа на те. Там людей реально насилуют и принуждают. У меня не так.

Еще я хочу переехать в Москву. Может быть потом еще куда-то – подумаю. Но вообще у меня есть мечта – с друзьями поехать в Амстердам. Там есть пляж из фильма «Достучаться до небес» — этот фильм мне прямо в душу запал, и очень хотелось бы там побывать.

Может быть, когда-нибудь захочу завести семью и детей. Но на самом деле есть страх, что я тоже не смогу уследить за ними, потому что мы живем в таком обществе. Сейчас секс на каждом углу.

И вот что я хочу ещё сказать. Всегда нужно быть сильным, какая бы ситуация ни была в жизни, нужно быть собой и идти дальше. Нельзя просто ставить на себе крест. Хочу жить для себя, творить для себя, для любимых людей. Чтобы люди видели, что, несмотря на события из твоего прошлого, ты – не плохой человек. И я хочу хотя бы некоторым людям это показать.

Над текстом работали: Даниил Фимин, Петр Своекоштный, при участии Артёма Колпакова и паблика «Лентач». Иллюстрации Лидии Веллес.